как ни крутись - задница все равно сзади
Название: Две сигареты
Автор: Scarlet Charlotte
Пэйринг: Айя/Наги
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, PWP, deathfic
Disclaimer: Ну, вы знаете, кому принадлежат персонажи… Я на время одолжила
Размещение: С разрешения автора
Summary: Действие происходит в финале Глюэна – перед отъездом Айи в Америку
читать дальше"Совы не то, чем они кажутся."
Дж.Линч "Твин Пикс"
- Ран, Ран, иди к нам! – Айя смотрит прямо ему в глаза, не отрываясь ни на мгновение.
Он стоит на невысоком холме, сверху глядя на сестру и Оми. Взгляд Айи такой тяжелый, что он не может долго его выдержать. Он отворачивается. Но куда бы Айя ни смотрел, глаза сестры преследуют его. Мурашки бегут по коже. Как это возможно? Как?
Айя с Оми, взявшись за руки, кружатся в танце. И смеются, смеются…
Айя часто смеется теперь, но Оми… Айя уже забыл, когда в последний раз слышал смех своего бывшего товарища по команде. Оми теперь Мамору – деловой человек, ему не пристало смеяться по любому поводу.
Сестра продолжает звать его. Она снова выглядит шестнадцатилетней – такой, как в день
трагедии, изменившей его жизнь. И этот Оми намного моложе – таким он был в Вайсс.
Они кружатся, кружатся… Начинается снег – снежинки медленно падают, устилая землю белым покрывалом.
Айя замечает, что сестра разута. И Оми тоже. Но они будто не чувствуют холода, продолжая танцевать. Его пробирает озноб. Он опускает глаза и видит, что сам стоит босиком на снегу. Холод щиплет кожу. Айя обнимает себя руками – он раздет по пояс. Становится все холоднее.
Сестра вдруг отпускает руки Оми, поворачивается к нему и каким-то чужим голосом спрашивает:
- Почему ты не идешь к нам, брат? Ты больше нас не любишь?
И начинает взбираться на холм, на котором стоит Айя. Оми следует за ней.
Айю накрывает волна паники. Он хочет убежать, но не может пошевелить ни рукой, ни ногой - на него будто надели смирительную рубашку. Он хочет закричать, но не может издать ни звука. Он пытается закрыть глаза, но и это ему не удается.
Айя и Оми уже на вершине. Оми поднимает голову и Айя наконец-то слышит собственный крик – вместо глаз у Бомбейца пустые глазницы, из которых сочится кровь. Оми смеется.
***
Айя просыпается в холодном поту. Включает ночник. Пытается успокоиться - это был всего лишь сон. Ему давно не снились кошмары… Со времен Сендая… Он бросает взгляд на часы на прикроватной тумбочке – второй час ночи.
В комнате холодно… Как во сне…
Он просто идиот – окно не закрыл. День был теплым, но уже не лето и ночи холодные. А он заснул в одних джинсах. Замерз, вот и кошмар приснился.
Айя поднимается с постели и подходит к окну. Прохладный воздух холодит влажную от пота кожу, треплет короткие волосы. Он еще не привык к новой прическе. Под влиянием порыва отрезав катаной косу, он будто бы выпустил на свободу все то, что несколько лет было туго сплетено внутри, подобно этой косе. Коса была символом его контроля. А теперь приходилось постоянно заправлять за уши неровно обрезанные пряди.
Взгляд падает на лежащую на тумбочке початую пачку «Mild Seven». Он мучает ее уже второй месяц. Открывает пачку – осталось три сигареты. Теперь две – щелкает зажигалкой, затягивается. Вертит пачку в руках – любимая марка Йоджи. Он забрал эти сигареты из Конеко, после того, что произошло в Мэйфу. Забавно – большинство своих вещей оставил, а сигареты Кудо взял. На память. Ведь Йоджи Кудо больше нет. Айя усмехается - он бы еще как сентиментальная барышня соорудил себе медальон с прядью волос любимого. Любимого… А вот это вранье – никогда любви между ними не было. Просто привычка – как к никотину. Эти пару месяцев ему очень не хватало Йоджи. Ему? Или его члену? Они с Кудо трахались несколько лет. В основном после миссий, когда адреналин зашкаливал. А потом придурок чуть его не убил – ради очередного призрака. Ну, что ж – теперь он, должно быть, счастлив.
Айя докуривает сигарету, выбрасывает окурок в открытое окно и закрывает его. Курить он так и не научился. Йоджи говорил, что он только сигареты переводит. Хоть сам его и приохотил – любил поделиться сигаретой после секса.
Черт бы побрал этот сон – он никак не может успокоиться. На душе скребет, словно в предчувствии чего-то дурного. С чего вдруг он стал таким мнительным? Вероятно, все дело в Айе. Ему до сих пор трудно поверить, что она очнулась и с ней все в порядке. Надо бы ей позвонить. Но ведь уже ночь и, она, скорее всего, спит. Да и напугает ее лишний раз – она и так слишком за него беспокоится.
И все же, позвонить надо. Если он не убедится, что она жива и здорова, спать спокойно не будет.
Айя берет мобильник и набирает номер сестры. Трубку долго никто не берет, потом заспанный голос отвечает:
- Алло.
- Это я, сестренка.
- Ран! Что случилось? Почему ты звонишь так поздно? – в ее голосе тревога.
- Айя, Айя – успокойся. Все в порядке.
- Но почему…
- Сон дурной приснился.
- Ран… - Она облегченно вздыхает. – Ты напугал меня. Ты, знаешь, я теперь тоже реагирую на всякие знаки и предчувствия – стала такой трусихой. Я очень за тебя боюсь, брат.
- Я знаю, Айя. Я знаю… - Они оба, наверное, никогда не сумеют избавиться от этого чувства – будто над ними постоянно висит темная туча, готовая в любой момент разразиться страшной грозой.
- Обещай мне, что будешь очень осторожен, Ран.
- Обещаю. – В тысячный раз говорит он, зная как важно это слышать сестре. Он и сам
много раз просил ее быть осторожной. Они оба параноики. Жизнь их такими сделала.
- Спокойной ночи, Айя.
- Спокойной ночи, брат.
Он кладет телефон на тумбочку. И как он скажет ей, что уезжает из Японии? Но оставаться нельзя. Оми… Мамору абсолютно прав – так будет лучше всего.
Айя вспоминает Оми из сна – жуткий призрак, плачущий кровавыми слезами. Оми он бы и в лучшие времена звонить не стал, чтобы узнать в порядке ли он. А сейчас о таком смешно и подумать. К тому же он видел Мамору этим утром. Такатори передал ему новые документы и билет на самолет до Нью-Йорка. Он улетает через четыре дня. Мамору поднял семейные связи и договорился с Советом Ста – американским аналогом Критикер. Айя будет заниматься тем же, что и в Вайсс. Только один. Интересно, как это – работать одному? Он всегда считал себя одиночкой, но, при этом, у него всегда была команда. Он научится. Как научился многому в своей жизни. Пришлось.
Черт, выпить хочется… Но в этой паршивой гостинице мини-бары в номерах не предусмотрены. Придется спуститься вниз.
Он натягивает черную водолазку, которую вчера, раздеваясь, швырнул в кресло, надевает носки, ботинки, хватает куртку и, сгребая с тумбочки пачку сигарет, зажигалку и мобильник, выходит из номера, захлопывая за собой дверь.
***
Айя входит в бар на первом этаже гостиницы и садится за стойку. Посетителей немного – заняты всего пара столиков, да какой-то парень расположился за стойкой недалеко от него.
- Двойной виски. Со льдом. – Бросает он в ответ на вопросительный взгляд бармена.
- Фудзимия.
Он оборачивается на смутно знакомый голос. Шварц. Нет - теперь телохранитель Мамору.
Сказать, что Айя был удивлен, когда в ходе миссии узнал, что бывший Шварц работает на Оми – значит, ничего не сказать. И продолжалось это явно уже давно. Вряд ли Мамору рассказал бы Вайсс об этом, если бы не крайняя необходимость. Как он мог доверять бывшему врагу – у Айи в голове не укладывалось.
- Наоэ. – Айя с неожиданным для себя любопытством разглядывает парня – в Мэйфу он видел его мельком. И один раз встретились у Мамору в кабинете. Забавно – Оми их тогда официально представил друг другу, будто бы раньше они и не встречались. Айя поразился такому лицемерию. Маска Мамору все глубже врастала в кожу, скоро она полностью скроет под собой лицо маленького Оми.
Шварц, забирая свой стакан, подсаживается ближе. Не сказать, чтоб Айю обрадовало такое соседство. Он делает глоток из собственного стакана и молчит. Он не собирается начинать разговор. Это делает Наоэ.
- Плохая ночь, Фудзимия?
- С чего ты взял?
- А чего ради тащиться в такое время в пустой бар? Так делают только те, кому больше некуда и не к кому идти.
- Ты и о себе сейчас говоришь?
- И о себе.
Айя смотрит, как Наоэ отпивает из своего стакана. Красивый парень, думает он. Темная челка наполовину скрывает правую сторону лица. Цвет глаз в таком свете не разберешь – толи голубые, толи зеленые. Айя помнит его еще подростком – очень опасным подростком. Сколько ему тогда было? Он, наверное, младше Оми.
- Сколько тебе лет? – Под влиянием порыва спрашивает Айя.
- Девятнадцать. Трахаться уже можно. – С усмешкой отвечает Наоэ.
- А пить - еще нет. – Айя кивком головы указывает на стакан, который парень держит в руках.
- Это содовая. Мне в любом случае больше пары глотков спиртного нельзя. А свою сегодняшнюю норму я уже выпил.
- Почему нельзя? – Спрашивает Айя.
- А ты подумай.
- Это из-за твоих… - Айя пытается подобрать слово, - твоей… силы?
- Точно. Телекинетик, потерявший контроль – это катастрофа.
- А ты когда-нибудь терял контроль?
- Много хочешь знать, Фудзимия. – Делает глоток и все-таки продолжает: - Терял. Один раз.
Айя не хочет спрашивать, почему, но вопрос вертится в голове. Наоэ смотрит на него и, словно в ответ на невысказанный вопрос, отвечает:
- И не спрашивай почему. Тебя это не касается.
- Ты и мысли читать умеешь? – Не сказать, чтобы Айю удивила такая возможность.
- Это не обязательно - все написано на твоем лице. Но, да, я умею читать мысли. Я не Шульдих, конечно, но кое-что уловить могу.
Шульдих… Айя помнит рыжего ублюдка, который заставил Сакуру стрелять в него. Будь выстрел чуть более метким, он не сидел бы сейчас здесь.
- Не лезь в мою голову.
- Очень надо. Вряд ли там есть что-нибудь для меня интересное. И я же сказал – я не Шульдих, это он был любитель поиграть. Мне хватает проблем и в собственной голове, чтобы еще лазить и по чужим.
Айя заказывает еще виски и достает из кармана куртки пачку «Mild Seven» и зажигалку. Берет одну из двух оставшихся сигарет и закуривает.
- Мне не предложишь? – спрашивает Наоэ, указывая кивком головы на сигарету.
- Я не думал, что ты куришь. – Айя протягивает ему пачку, и парень достает оттуда последнюю йоджину сигарету.
- Вообще-то, не курю. Но сегодня можно. – Телекинетик прикуривает от рановой зажигалки и, выпуская дым, продолжает: - Отличные сигареты. Ты всегда куришь эту марку?
Айя не отвечает. Наоэ бросает на него внимательный взгляд и, помолчав с минуту, продолжает:
- Я с пятнадцати лет не курил. Таскал тогда сигареты у Шульдиха, а однажды с горя выкурил целую пачку. Какая-то девчоночья гадость – супер-слимс, но мне и этого хватило. Два дня потом с трудом разговаривал.
- Это не то же самое горе, от которого ты потерял контроль над силой?
Наоэ, не глядя на него, отвечает, сминая в руках пустую пачку:
- Зришь в корень, Фудзимия.
Айя не реагирует на замечание, вместо этого снова спрашивая:
- И что происходит, когда телекинетик теряет контроль?
- Зависит от того, какого уровня телекинетик.
- Уровня?
- Да. Ты же не думаешь, что все паранормы одинаковы по силе. Среди нас есть и сильнее, и слабее.
- А ты насколько силен?
- Врага надо знать в лицо – так, Фудзимия? Ты видел, на что я был способен четыре года назад – с тех пор моя сила возросла. Девять баллов из десяти возможных.
- И каким образом это измеряют?
- В Розенкройц свои методы.
- Розенкройц? – Айе кажется, что он уже где-то слышал это слово.
- Это научно-исследовательский институт. И школа при нем. Там учат таких, как я. – Наоэ усмехается. – Суперменов. Вот только красные трусы нам не выдают.
Айя хмыкает: кто бы мог подумать – у Темной Твари есть чувство юмора.
- И долго ты был в этой школе?
- Недолго. Меньше года. Брэд сумел убедить начальство, что мне больше нечему учиться.
- Брэд?
- Кроуфорд. Лидер Шварц. Ты должен его помнить, Фудзимия.
Айя хорошо помнил высокого черноволосого гайдзина, все стычки с которым оборачивались для него сплошным позором.
- Я помню. Просто имя не знал.
- Забей, Фудзимия. – Несмотря на обещание, парень, похоже, снова прочитал его мысли. - Ты должен понимать, что там не было ничего личного. Вы нам мешали, мы пытались от вас избавиться.
- Но у вас не получилось.
- Жаль тебя разочаровывать, но вы, Вайсс, до сих пор живы только потому, что у Брэда оказались на вас другие планы.
- Я тебе не верю.
- Твое право. Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать.
Наоэ заказывает еще содовой.
- Почему ты стал работать на… Мамору? Все равно, какой Такатори – один или другой?
- Не тебе об этом говорить, Фудзимия. Ты сам всю жизнь работал на Такатори.
- Это другое. Я не знал.
- О Шуичи не знал. А что насчет Мамору?
- Мы были товарищами по команде – это так просто не забывается.
- Твоим товарищем был Оми Цукиено. – Наоэ высказывает вслух то, о чем не раз думал сам Айя. - Его давно уже нет. Поверь мне, я это знаю лучше кого бы то ни было.
- Давно ты работаешь на Мамору?
- Почти два года.
- Почему ты ушел из Шварц?
- Шварц распались сами собой – нас просто больше ничего не объединяло.
- И где твои приятели сейчас?
- Фарфарелло в Ирландии. Псих женился, представь себе. – Наоэ смеется. – Жаль, что в Розенкройц ему не сделали вазэктомию. Теперь мир наполнится маленькими психами-альбиносами – ирландцы очень плодовиты, знаешь ли.
- А остальные?
- Кроуфорд и Шульдих не так давно были здесь. В Мэйфу.
- Зачем?
- Старые долги. Где они сейчас, понятия не имею.
- Почему Оми… Мамору согласился с тобой работать?
- Мамору умный мальчик, и знает, что для него будет выгодно.
- Не очень-то ты уважаешь своего хозяина.
- Напротив, я очень уважаю Мамору. В свои годы он гораздо умнее многих поживших людей. У него только один недостаток: он считает, что может оставаться Оми и Мамору одновременно. Думает, что одну личность можно снять как костюм и повесить в шкаф до лучших времен, а в это время носить другую… Думает… - Наоэ делает какое-то странное ударение на этом слове, глядя на свой стакан. – Не понимает, что, пытаясь быть Оми, он выглядит волком в овечьей шкуре.
Айя рассматривает телекинетика в профиль и думает о том, что не будь он Шварц, он бы попытался его снять. В штанах становится тесно – у него уже два месяца не было никого, кроме собственной правой руки.
Наоэ поднимает голову и, глядя на Айю, говорит:
- Я не против.
- Я же просил не лезть мне в голову.
- Это и не нужно. Ты слишком громко думаешь. – Он усмехается чему-то своему. Потом спрашивает: – Ты меня боишься?
- А должен?
-Да, если не дурак.
- Пошли. – Айя поднимается. – У меня номер наверху. – Кидает на стойку банкноты – прямо на скомканную пачку "Mild Seven" и зажигалку.
Наоэ присоединяет к ним свои и встает со стула. Он такого же роста, как и Айя, только более худой. Весь в черном, узкая кожаная куртка застегнута под самое горло, как панцирь.
Айя усилием воли заставляет себя не думать о том, что скрывается под этой оболочкой. Скоро он все узнает.
***
Они поднимаются на лифте на восьмой этаж. Айя ключом открывает дверь номера, пропуская Наоэ вперед. Заходит следом. Дверь захлопывается сама собой, с тихим щелчком.
Номер небольшой – только ванная и одна комната, большую часть которой занимает кровать.
Айя включает ночник на тумбочке и скидывает куртку. Стягивает водолазку через голову, и вдруг пуговица на джинсах резко отлетает в сторону. Молния расстегивается.
- Прости, перестарался. – Улыбается телекинетик, раздеваясь. Он быстро управляется со своей одеждой и поворачивается к Айе, который так и не снял джинсы.
- Почему ты не воспользовался своей силой, чтобы раздеться?
- Мне нравится все делать руками. И именно потому, что для меня в этом нет необходимости. Я разочаровал тебя? Извини, но если хочешь увидеть фокусы, сходи лучше в цирк.
Айя раздевается, наконец, и, сидя на краешке кровати, разглядывает стоящего перед ним Наоэ. Он очень красив – стройный как тростинка, но совсем не по-женски, кожа фарфорово-белая. В сочетании с темными волосами это дает изумительный эффект. С такой внешностью парень мог бы сделать карьеру модели. Если бы не был мутантом-убийцей… Суперменом, приходит в голову его собственное определение.
Наоэ, видимо, устав быть объектом созерцания, подходит ближе и легко толкает Айю на кровать, а сам опускается на колени между его ног и берет член в рот. Вот так просто, без всяких прелюдий. Он сосет с большим знанием дела – Айя с трудом удерживается от того, чтобы не вцепиться ему в волосы и не начать трахать в рот. Одна рука телекинетика лежит у Фудзимии на животе, другая двигается по стволу члена. То усиливая, то ослабляя давление губами на член, Наоэ периодически отвлекается, чтобы поласкать языком яички. И откуда у мальчишки такие навыки – кажется, даже Кудо не делал минет лучше, а Балинез был опытной шлюхой. Интересно, Наги этому в Шварц научили? В таком-то возрасте… – Телекинетик выпускает член изо рта, захлебываясь смехом. Айя задыхается от резко прерванного минета.
- Не надо мелодрамы, Фудзимия. Может, Шварц и уроды, но педофилов в нашей команде не было.
- Ты опять…
- Читаю твои мысли? Да. И мне это совсем не нравится. Если ты сейчас вообще о чем-то думаешь, значит, я плохо делаю свое дело.
Он облизывает два пальца и засовывает их в задницу Айи. Тот выгибается, одновременно от боли и удовольствия, а Наоэ, не вынимая пальцы, снова заглатывает его член.
Пальцы двигаются внутри, то и дело задевая простату, язык и губы скользят в такт. Айя чувствует, что близок к разрядке. Телекинетик тут же резко выдергивает пальцы и отстраняется.
- Ты как любишь, Фудзимия – сверху или снизу?
- Без разницы. – Отрывисто бросает Айя. Ему и в самом деле все равно, лишь бы кончить.
- Хорошо. Тогда я – сверху.
Невидимая сила приподнимает Айю и осторожно укладывает на кровать – так гораздо удобнее, чем когда его ноги свисали на пол.
Наоэ забирается сверху.
- Черт! – И почему об этом вспоминаешь всегда так поздно?
- Можно обойтись без презервативов и смазки. Безопасный секс – всего лишь выдумка рекламщиков.
Наоэ седлает его бедра, сплевывает себе на пальцы и смазывает собственный анус.
И, прежде чем Айя успевает что-нибудь понять, одним резким движением насаживается на его член. Глаза Наоэ закрыты, губа закушена. Он начинает двигаться – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, слегка вскрикивая. Айя чувствует легкие прикосновения к соскам, как будто по ним проводят пером - но телекинетик не трогает его руками. Сила легко ласкает грудь и живот Фудзимии, а член пульсирует во влажной и горячей глубине – это сочетание лишает Айю остатка мозгов. Он хватает Наоэ за бедра и начинает резко толкаться навстречу - тот вскрикивает еще сильнее. Несколько сильных толчков и Айя кончает, выплескиваясь в Наоэ. Парень, не дожидаясь, пока он придет в себя, сам доводит себя до оргазма и со стоном кончает ему на живот. Сползает с Айи, перекидывая через него ногу. Ложится рядом.
- Забавно, я получил то, о чем всегда мечтал Мамору.
- О чем ты? – спрашивает Айя, глядя в потолок.
- О том, чем мы сейчас занимались.
Фудзимия приподнимается на локте, заглядывая Наоэ в глаза.
- Ты хочешь сказать…
- Именно.
Айе подобное и в голову не приходило. Оми никогда не проявлял к нему интерес больше, чем к остальным Вайсс. Вот только почему-то сразу вспомнились и странные взгляды, которые Цукиено бросал на Йоджи – об айиных с Кудо отношениях Кен и Оми знали - и то, как однажды Айя случайно увидел, как они ругались, точнее, ругался Оми, а Йоджи ржал как конь. Наверное, Кудо узнал про Оми и прикалывался над ним. С него, придурка, станется.
Странно, но Айя ни на миг не усомнился в словах Наоэ. Теперь все вставало на свои места – именно Мамору настоял на том, что бы, как он выразился, «оставить Йоджи в покое» после Мэйфу. Его доводы были настолько убедительны, что они с Кеном прониклись. «Спасение для Йоджи», сказал Мамору. Спасение… Волшебное слово для Вайсс, и они, как дураки, повелись. Но зачем он настаивал на ЕГО отъезде из Японии? С глаз долой? Да, так, наверное…
- Ты абсолютно прав, Фудзимия.
- Ты-то откуда знаешь?
- Знаю.
- Читал мысли Мамору?
Наоэ не отвечает.
До Айи начинает понемногу доходить.
- Ты спал с Мамору?
- Не ТАК, Фудзимия. Я спал с ОМИ. В постели Мамору Такатори нравилось быть маленьким мальчиком. – Наоэ усмехается. – Он вспоминал счастливые вайссовские времена и представлял, что это ТЫ трахаешь его. Знаешь, Мамору считал, что мы с тобой чем-то похожи. Поэтому… - он молчит некоторое время, потом продолжает, - решил убрать с глаз своих не только вас с Кудо. Он хотел начать новую жизнь, в которой бы не было ни одного напоминания о ТЕБЕ…
- Заткнись. – Перебивает его Айя. У него все это еще в голове не уложилось. Он одного понять не может – почему Оми ему даже намеком не дал понять. Они хотя бы поговорили и все выяснили…
- Ты себе льстишь, Фудзимия. Ты хоть раз пытался поговорить с кем-нибудь и расставить все точки над «и»? Мамору понял, что между вами никогда ничего не будет после того, как ты отреагировал на то, что он Такатори. Он слишком хорошо тебя знал, чтобы тешиться иллюзиями.
А ведь он прав – в тот самый день, когда выяснилось, кто такой на самом деле Оми Цукиено, Бомбеец пытался с ним поговорить, но Айя его прогнал. А после едва терпел его присутствие. Все улеглось только после того, как Айя очнулась, но осадок остался. А потом Оми стал Мамору.
- Стоило тащиться в этот захолустный бар, чтобы увидеть твое лицо сейчас. – Смеется Наоэ.
Айя хватает его за руки, собираясь вышвырнуть из постели, но парень вцепляется в него изо всей силы и заваливает на себя, одной рукой обхватывая член. Начинает двигать рукой по стволу. Айя так и лежит на нем, чувствуя, что снова возбудился.
- Трахни меня, Фудзимия. – Не просит, а требует телекинетик и широко раздвигает ноги.
- Ты урод. – Зло бросает Айя.
Наоэ в ответ смеется.
Айя приподнимается над ним.
- Перевернись. – Он не хочет видеть его лицо.
Наоэ переворачивается на живот, продолжая смеяться.
Айя входит в него, не чувствуя сопротивления – внутри еще влажно. Начинает двигаться резко и быстро, телекинетик вскрикивает от каждого толчка. Кровать бьется о стенку. Наоэ подвывает, уткнувшись лицом в постель и сжимая руками простыню. Айя чувствует приближение оргазма, но кончить не может. Наверное, этот ублюдок что-то с ним сделал. Телекинетик хрипло смеется. Айя продолжает толкаться в податливое тело, засаживая так глубоко, как только возможно. Кровать начинает вибрировать. Айе становится страшно. И в этот момент Наоэ с протяжным стоном кончает – Айя чувствует как сжимается вокруг его члена кольцо тугих мышц. Лампочка в ночнике разлетается на сотню мелких осколков – один царапает Айе плечо. Тонкая струйка крови стекает по руке. Наоэ мелко дрожит под ним. Айя так и не кончил. Внезапно он чувствует, как что-то входит в него сзади – мальчишка, похоже, не хочет остаться в долгу. Сила заполняет его, двигаясь подобно тому, как он сам только что двигался внутри Наоэ. И как только она касается его простаты, Айя кончает. Он выходит из Наоэ и падает на спину. Телекинетик тоже переворачивается.
- Понравилось? – В его голосе слышна насмешка.
- Мудак. – Отрывисто бросает Айя.
- Я напугал тебя?
Айя молчит.
- Такое иногда бывает. Это значит, что секс очень хорош – настолько, что мозги отказали напрочь.
Айя снова поворачивается к нему лицом.
- Ты так и не рассказал, что бывает, если телекинетик перестанет контролировать силу.
Наоэ молчит некоторое время. Потом отвечает:
- Я помню, что мать как-то сказала мне, что в тот день, когда я родился, в местности, где мы жили, случилось землетрясение. Тряхнуло всего один раз, но очень сильно. Родители сочли это дурным знаком – и оказались правы. Наверное, когда я умру, тоже случится что-то подобное.
- Где твоя семья сейчас?
- Надеюсь, что не в аду – не хотелось бы снова с ними встретиться.
- Тяжелое детство?
- Можно и так сказать. Но я мало что помню из тех времен - до Шварц.
- Тоже амнезия? У вас с Оми много общего.
- Больше, чем ты можешь себе представить.
Наоэ переворачивается на живот, подтягивает к себе подушку и зарывается в нее лицом.
Айя думает о том, что глупо вот так засыпать рядом с настолько опасным человеком – он надеялся, что тот уберется сразу после секса. Но выгонять его нет ни сил, ни желания. Айя поворачивается набок – спиной к телекинетику, и натягивает на себя одеяло.
***
Его будит какой-то звук. Айя выныривает из сна и понимает, что звонит мобильник. Он кидает взгляд на другую половину кровати – она пуста.
Он поднимается – назойливый звук доносится из кармана куртки, валяющейся на кресле. Порывшись в карманах, он, наконец, достает телефон – на дисплее высвечивается номер сестры.
- Алло. – Отвечает он.
- Ран… Ран… - Айя плачет.
Его сердце стремительно обрывается и падает куда-то вниз.
- Айя, что случилось? – Он старается говорить спокойно.
- Ты, что, еще не знаешь? – Она всхлипывает. – Я сама только что увидела…
- Айя, Айя, да скажи же, что произошло?
- Новости, Ран – с самого утра показывают…
Он кидает взгляд на электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке – 11:30. Но так ведь он и заснул уже под утро. ОНИ заснули…
- Айя… - он снова пытается добиться от сестры связного ответа.
- Включи телевизор, Ран – любой новостной канал. Мамору… - Она снова всхлипывает.
Айя отключается и оглядывает комнату в поисках пульта от телевизора - телевизор в отличие от мини-бара есть даже в его номере. Пульт обнаруживается на подоконнике.
Ему везет – он попадает сразу на новостной канал.
- … было обнаружено тело Мамору Такатори – главы корпорации «Такатори Индастриз». По словам его личного секретаря, которая и нашла тело, она заподозрила неладное, когда шеф не появился на работе – он был очень пунктуальным и никогда не задерживался без предупреждения. Не сумев до него дозвониться, женщина поехала прямо к нему домой. И, когда на звонок никто не открыл, потребовала от службы безопасности здания взломать дверь. Мамору Такатори обнаружили мертвым в собственной спальне.
До Айи не сразу доходит все услышанное. Он вслушивается в слова корреспондентки и, глядя на экран, понимает, что съемка ведется у здания, на крыше которого расположен пентхаус Мамору. Он замечает Рекс на заднем плане – она дает интервью какому-то журналисту.
- По предварительным данным господина Такатори убили – смерть наступила около полуночи в результате удушения. Секретарь господина Такатори подозревает в убийстве шефа его телохранителя – Наги Наоэ, которого со вчерашнего дня никто не видел.
На экране возникает фотография телекинетика. Корреспондентка продолжает:
- Если вы видели этого человека сегодня позже полуночи, позвоните, пожалуйста, по одному из этих телефонов.
На черном экране высвечиваются несколько номеров.
- Пресса снова заговорила о «проклятии Такатори». - Говорит журналистка. – Четыре года назад при не до конца выясненных обстоятельствах погибли четверо членов этого клана – отец, дядя и двое старших братьев господина Мамору. Похоже, что эту семью преследует злой рок. Единственный оставшийся в живых член семьи – Сайдзе Такатори, дед погибшего, от комментариев отказался. Пока это все, что можно сказать о происшествии. Оставайтесь на нашем канале - мы будем держать вас в курсе расследования.
Сюжет заканчивается, и диктор в студии, поблагодарив корреспондентку, говорит:
- А теперь к другим новостям. Природа вновь удивила ученых – сегодня около девяти часов утра на Йокогаму обрушилось невиданное по силе цунами. Одна-единственная разрушительной силы волна. Точный размер ущерба, нанесенного ею, и количество жертв сейчас выясняются. Ведущие специалисты Токийского Центра Климатических исследований признали, что это привело их в тупик. Неясна причина, вызвавшая цунами. В этом районе не было зарегистрировано признаков какой-либо сейсмической активности. Также ученые заявили, что поражены тем фактом, что за первой волной не последовали другие – это не свойственно такому явлению, как цунами. Еще одна загадка, которую предстоит разгадать…
Айя выключает телевизор. Оглядывается в поисках сигарет, но вспоминает, что ночью в баре они с Наоэ выкурили последние. Его взгляд падает на небольшой листок бумаги, лежащий на тумбочке. Записка. Он быстро пробегает глазами написанное. Всего несколько слов. Айя словно слышит насмешливый голос:
«Твои сигареты, Фудзимия. Подумай о них».
Скомканная пачка «Mild Seven» - та, что осталась на барной стойке, лежит рядом с запиской.
Конец.
Автор: Scarlet Charlotte
Пэйринг: Айя/Наги
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, PWP, deathfic
Disclaimer: Ну, вы знаете, кому принадлежат персонажи… Я на время одолжила
Размещение: С разрешения автора
Summary: Действие происходит в финале Глюэна – перед отъездом Айи в Америку
читать дальше"Совы не то, чем они кажутся."
Дж.Линч "Твин Пикс"
- Ран, Ран, иди к нам! – Айя смотрит прямо ему в глаза, не отрываясь ни на мгновение.
Он стоит на невысоком холме, сверху глядя на сестру и Оми. Взгляд Айи такой тяжелый, что он не может долго его выдержать. Он отворачивается. Но куда бы Айя ни смотрел, глаза сестры преследуют его. Мурашки бегут по коже. Как это возможно? Как?
Айя с Оми, взявшись за руки, кружатся в танце. И смеются, смеются…
Айя часто смеется теперь, но Оми… Айя уже забыл, когда в последний раз слышал смех своего бывшего товарища по команде. Оми теперь Мамору – деловой человек, ему не пристало смеяться по любому поводу.
Сестра продолжает звать его. Она снова выглядит шестнадцатилетней – такой, как в день
трагедии, изменившей его жизнь. И этот Оми намного моложе – таким он был в Вайсс.
Они кружатся, кружатся… Начинается снег – снежинки медленно падают, устилая землю белым покрывалом.
Айя замечает, что сестра разута. И Оми тоже. Но они будто не чувствуют холода, продолжая танцевать. Его пробирает озноб. Он опускает глаза и видит, что сам стоит босиком на снегу. Холод щиплет кожу. Айя обнимает себя руками – он раздет по пояс. Становится все холоднее.
Сестра вдруг отпускает руки Оми, поворачивается к нему и каким-то чужим голосом спрашивает:
- Почему ты не идешь к нам, брат? Ты больше нас не любишь?
И начинает взбираться на холм, на котором стоит Айя. Оми следует за ней.
Айю накрывает волна паники. Он хочет убежать, но не может пошевелить ни рукой, ни ногой - на него будто надели смирительную рубашку. Он хочет закричать, но не может издать ни звука. Он пытается закрыть глаза, но и это ему не удается.
Айя и Оми уже на вершине. Оми поднимает голову и Айя наконец-то слышит собственный крик – вместо глаз у Бомбейца пустые глазницы, из которых сочится кровь. Оми смеется.
***
Айя просыпается в холодном поту. Включает ночник. Пытается успокоиться - это был всего лишь сон. Ему давно не снились кошмары… Со времен Сендая… Он бросает взгляд на часы на прикроватной тумбочке – второй час ночи.
В комнате холодно… Как во сне…
Он просто идиот – окно не закрыл. День был теплым, но уже не лето и ночи холодные. А он заснул в одних джинсах. Замерз, вот и кошмар приснился.
Айя поднимается с постели и подходит к окну. Прохладный воздух холодит влажную от пота кожу, треплет короткие волосы. Он еще не привык к новой прическе. Под влиянием порыва отрезав катаной косу, он будто бы выпустил на свободу все то, что несколько лет было туго сплетено внутри, подобно этой косе. Коса была символом его контроля. А теперь приходилось постоянно заправлять за уши неровно обрезанные пряди.
Взгляд падает на лежащую на тумбочке початую пачку «Mild Seven». Он мучает ее уже второй месяц. Открывает пачку – осталось три сигареты. Теперь две – щелкает зажигалкой, затягивается. Вертит пачку в руках – любимая марка Йоджи. Он забрал эти сигареты из Конеко, после того, что произошло в Мэйфу. Забавно – большинство своих вещей оставил, а сигареты Кудо взял. На память. Ведь Йоджи Кудо больше нет. Айя усмехается - он бы еще как сентиментальная барышня соорудил себе медальон с прядью волос любимого. Любимого… А вот это вранье – никогда любви между ними не было. Просто привычка – как к никотину. Эти пару месяцев ему очень не хватало Йоджи. Ему? Или его члену? Они с Кудо трахались несколько лет. В основном после миссий, когда адреналин зашкаливал. А потом придурок чуть его не убил – ради очередного призрака. Ну, что ж – теперь он, должно быть, счастлив.
Айя докуривает сигарету, выбрасывает окурок в открытое окно и закрывает его. Курить он так и не научился. Йоджи говорил, что он только сигареты переводит. Хоть сам его и приохотил – любил поделиться сигаретой после секса.
Черт бы побрал этот сон – он никак не может успокоиться. На душе скребет, словно в предчувствии чего-то дурного. С чего вдруг он стал таким мнительным? Вероятно, все дело в Айе. Ему до сих пор трудно поверить, что она очнулась и с ней все в порядке. Надо бы ей позвонить. Но ведь уже ночь и, она, скорее всего, спит. Да и напугает ее лишний раз – она и так слишком за него беспокоится.
И все же, позвонить надо. Если он не убедится, что она жива и здорова, спать спокойно не будет.
Айя берет мобильник и набирает номер сестры. Трубку долго никто не берет, потом заспанный голос отвечает:
- Алло.
- Это я, сестренка.
- Ран! Что случилось? Почему ты звонишь так поздно? – в ее голосе тревога.
- Айя, Айя – успокойся. Все в порядке.
- Но почему…
- Сон дурной приснился.
- Ран… - Она облегченно вздыхает. – Ты напугал меня. Ты, знаешь, я теперь тоже реагирую на всякие знаки и предчувствия – стала такой трусихой. Я очень за тебя боюсь, брат.
- Я знаю, Айя. Я знаю… - Они оба, наверное, никогда не сумеют избавиться от этого чувства – будто над ними постоянно висит темная туча, готовая в любой момент разразиться страшной грозой.
- Обещай мне, что будешь очень осторожен, Ран.
- Обещаю. – В тысячный раз говорит он, зная как важно это слышать сестре. Он и сам
много раз просил ее быть осторожной. Они оба параноики. Жизнь их такими сделала.
- Спокойной ночи, Айя.
- Спокойной ночи, брат.
Он кладет телефон на тумбочку. И как он скажет ей, что уезжает из Японии? Но оставаться нельзя. Оми… Мамору абсолютно прав – так будет лучше всего.
Айя вспоминает Оми из сна – жуткий призрак, плачущий кровавыми слезами. Оми он бы и в лучшие времена звонить не стал, чтобы узнать в порядке ли он. А сейчас о таком смешно и подумать. К тому же он видел Мамору этим утром. Такатори передал ему новые документы и билет на самолет до Нью-Йорка. Он улетает через четыре дня. Мамору поднял семейные связи и договорился с Советом Ста – американским аналогом Критикер. Айя будет заниматься тем же, что и в Вайсс. Только один. Интересно, как это – работать одному? Он всегда считал себя одиночкой, но, при этом, у него всегда была команда. Он научится. Как научился многому в своей жизни. Пришлось.
Черт, выпить хочется… Но в этой паршивой гостинице мини-бары в номерах не предусмотрены. Придется спуститься вниз.
Он натягивает черную водолазку, которую вчера, раздеваясь, швырнул в кресло, надевает носки, ботинки, хватает куртку и, сгребая с тумбочки пачку сигарет, зажигалку и мобильник, выходит из номера, захлопывая за собой дверь.
***
Айя входит в бар на первом этаже гостиницы и садится за стойку. Посетителей немного – заняты всего пара столиков, да какой-то парень расположился за стойкой недалеко от него.
- Двойной виски. Со льдом. – Бросает он в ответ на вопросительный взгляд бармена.
- Фудзимия.
Он оборачивается на смутно знакомый голос. Шварц. Нет - теперь телохранитель Мамору.
Сказать, что Айя был удивлен, когда в ходе миссии узнал, что бывший Шварц работает на Оми – значит, ничего не сказать. И продолжалось это явно уже давно. Вряд ли Мамору рассказал бы Вайсс об этом, если бы не крайняя необходимость. Как он мог доверять бывшему врагу – у Айи в голове не укладывалось.
- Наоэ. – Айя с неожиданным для себя любопытством разглядывает парня – в Мэйфу он видел его мельком. И один раз встретились у Мамору в кабинете. Забавно – Оми их тогда официально представил друг другу, будто бы раньше они и не встречались. Айя поразился такому лицемерию. Маска Мамору все глубже врастала в кожу, скоро она полностью скроет под собой лицо маленького Оми.
Шварц, забирая свой стакан, подсаживается ближе. Не сказать, чтоб Айю обрадовало такое соседство. Он делает глоток из собственного стакана и молчит. Он не собирается начинать разговор. Это делает Наоэ.
- Плохая ночь, Фудзимия?
- С чего ты взял?
- А чего ради тащиться в такое время в пустой бар? Так делают только те, кому больше некуда и не к кому идти.
- Ты и о себе сейчас говоришь?
- И о себе.
Айя смотрит, как Наоэ отпивает из своего стакана. Красивый парень, думает он. Темная челка наполовину скрывает правую сторону лица. Цвет глаз в таком свете не разберешь – толи голубые, толи зеленые. Айя помнит его еще подростком – очень опасным подростком. Сколько ему тогда было? Он, наверное, младше Оми.
- Сколько тебе лет? – Под влиянием порыва спрашивает Айя.
- Девятнадцать. Трахаться уже можно. – С усмешкой отвечает Наоэ.
- А пить - еще нет. – Айя кивком головы указывает на стакан, который парень держит в руках.
- Это содовая. Мне в любом случае больше пары глотков спиртного нельзя. А свою сегодняшнюю норму я уже выпил.
- Почему нельзя? – Спрашивает Айя.
- А ты подумай.
- Это из-за твоих… - Айя пытается подобрать слово, - твоей… силы?
- Точно. Телекинетик, потерявший контроль – это катастрофа.
- А ты когда-нибудь терял контроль?
- Много хочешь знать, Фудзимия. – Делает глоток и все-таки продолжает: - Терял. Один раз.
Айя не хочет спрашивать, почему, но вопрос вертится в голове. Наоэ смотрит на него и, словно в ответ на невысказанный вопрос, отвечает:
- И не спрашивай почему. Тебя это не касается.
- Ты и мысли читать умеешь? – Не сказать, чтобы Айю удивила такая возможность.
- Это не обязательно - все написано на твоем лице. Но, да, я умею читать мысли. Я не Шульдих, конечно, но кое-что уловить могу.
Шульдих… Айя помнит рыжего ублюдка, который заставил Сакуру стрелять в него. Будь выстрел чуть более метким, он не сидел бы сейчас здесь.
- Не лезь в мою голову.
- Очень надо. Вряд ли там есть что-нибудь для меня интересное. И я же сказал – я не Шульдих, это он был любитель поиграть. Мне хватает проблем и в собственной голове, чтобы еще лазить и по чужим.
Айя заказывает еще виски и достает из кармана куртки пачку «Mild Seven» и зажигалку. Берет одну из двух оставшихся сигарет и закуривает.
- Мне не предложишь? – спрашивает Наоэ, указывая кивком головы на сигарету.
- Я не думал, что ты куришь. – Айя протягивает ему пачку, и парень достает оттуда последнюю йоджину сигарету.
- Вообще-то, не курю. Но сегодня можно. – Телекинетик прикуривает от рановой зажигалки и, выпуская дым, продолжает: - Отличные сигареты. Ты всегда куришь эту марку?
Айя не отвечает. Наоэ бросает на него внимательный взгляд и, помолчав с минуту, продолжает:
- Я с пятнадцати лет не курил. Таскал тогда сигареты у Шульдиха, а однажды с горя выкурил целую пачку. Какая-то девчоночья гадость – супер-слимс, но мне и этого хватило. Два дня потом с трудом разговаривал.
- Это не то же самое горе, от которого ты потерял контроль над силой?
Наоэ, не глядя на него, отвечает, сминая в руках пустую пачку:
- Зришь в корень, Фудзимия.
Айя не реагирует на замечание, вместо этого снова спрашивая:
- И что происходит, когда телекинетик теряет контроль?
- Зависит от того, какого уровня телекинетик.
- Уровня?
- Да. Ты же не думаешь, что все паранормы одинаковы по силе. Среди нас есть и сильнее, и слабее.
- А ты насколько силен?
- Врага надо знать в лицо – так, Фудзимия? Ты видел, на что я был способен четыре года назад – с тех пор моя сила возросла. Девять баллов из десяти возможных.
- И каким образом это измеряют?
- В Розенкройц свои методы.
- Розенкройц? – Айе кажется, что он уже где-то слышал это слово.
- Это научно-исследовательский институт. И школа при нем. Там учат таких, как я. – Наоэ усмехается. – Суперменов. Вот только красные трусы нам не выдают.
Айя хмыкает: кто бы мог подумать – у Темной Твари есть чувство юмора.
- И долго ты был в этой школе?
- Недолго. Меньше года. Брэд сумел убедить начальство, что мне больше нечему учиться.
- Брэд?
- Кроуфорд. Лидер Шварц. Ты должен его помнить, Фудзимия.
Айя хорошо помнил высокого черноволосого гайдзина, все стычки с которым оборачивались для него сплошным позором.
- Я помню. Просто имя не знал.
- Забей, Фудзимия. – Несмотря на обещание, парень, похоже, снова прочитал его мысли. - Ты должен понимать, что там не было ничего личного. Вы нам мешали, мы пытались от вас избавиться.
- Но у вас не получилось.
- Жаль тебя разочаровывать, но вы, Вайсс, до сих пор живы только потому, что у Брэда оказались на вас другие планы.
- Я тебе не верю.
- Твое право. Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать.
Наоэ заказывает еще содовой.
- Почему ты стал работать на… Мамору? Все равно, какой Такатори – один или другой?
- Не тебе об этом говорить, Фудзимия. Ты сам всю жизнь работал на Такатори.
- Это другое. Я не знал.
- О Шуичи не знал. А что насчет Мамору?
- Мы были товарищами по команде – это так просто не забывается.
- Твоим товарищем был Оми Цукиено. – Наоэ высказывает вслух то, о чем не раз думал сам Айя. - Его давно уже нет. Поверь мне, я это знаю лучше кого бы то ни было.
- Давно ты работаешь на Мамору?
- Почти два года.
- Почему ты ушел из Шварц?
- Шварц распались сами собой – нас просто больше ничего не объединяло.
- И где твои приятели сейчас?
- Фарфарелло в Ирландии. Псих женился, представь себе. – Наоэ смеется. – Жаль, что в Розенкройц ему не сделали вазэктомию. Теперь мир наполнится маленькими психами-альбиносами – ирландцы очень плодовиты, знаешь ли.
- А остальные?
- Кроуфорд и Шульдих не так давно были здесь. В Мэйфу.
- Зачем?
- Старые долги. Где они сейчас, понятия не имею.
- Почему Оми… Мамору согласился с тобой работать?
- Мамору умный мальчик, и знает, что для него будет выгодно.
- Не очень-то ты уважаешь своего хозяина.
- Напротив, я очень уважаю Мамору. В свои годы он гораздо умнее многих поживших людей. У него только один недостаток: он считает, что может оставаться Оми и Мамору одновременно. Думает, что одну личность можно снять как костюм и повесить в шкаф до лучших времен, а в это время носить другую… Думает… - Наоэ делает какое-то странное ударение на этом слове, глядя на свой стакан. – Не понимает, что, пытаясь быть Оми, он выглядит волком в овечьей шкуре.
Айя рассматривает телекинетика в профиль и думает о том, что не будь он Шварц, он бы попытался его снять. В штанах становится тесно – у него уже два месяца не было никого, кроме собственной правой руки.
Наоэ поднимает голову и, глядя на Айю, говорит:
- Я не против.
- Я же просил не лезть мне в голову.
- Это и не нужно. Ты слишком громко думаешь. – Он усмехается чему-то своему. Потом спрашивает: – Ты меня боишься?
- А должен?
-Да, если не дурак.
- Пошли. – Айя поднимается. – У меня номер наверху. – Кидает на стойку банкноты – прямо на скомканную пачку "Mild Seven" и зажигалку.
Наоэ присоединяет к ним свои и встает со стула. Он такого же роста, как и Айя, только более худой. Весь в черном, узкая кожаная куртка застегнута под самое горло, как панцирь.
Айя усилием воли заставляет себя не думать о том, что скрывается под этой оболочкой. Скоро он все узнает.
***
Они поднимаются на лифте на восьмой этаж. Айя ключом открывает дверь номера, пропуская Наоэ вперед. Заходит следом. Дверь захлопывается сама собой, с тихим щелчком.
Номер небольшой – только ванная и одна комната, большую часть которой занимает кровать.
Айя включает ночник на тумбочке и скидывает куртку. Стягивает водолазку через голову, и вдруг пуговица на джинсах резко отлетает в сторону. Молния расстегивается.
- Прости, перестарался. – Улыбается телекинетик, раздеваясь. Он быстро управляется со своей одеждой и поворачивается к Айе, который так и не снял джинсы.
- Почему ты не воспользовался своей силой, чтобы раздеться?
- Мне нравится все делать руками. И именно потому, что для меня в этом нет необходимости. Я разочаровал тебя? Извини, но если хочешь увидеть фокусы, сходи лучше в цирк.
Айя раздевается, наконец, и, сидя на краешке кровати, разглядывает стоящего перед ним Наоэ. Он очень красив – стройный как тростинка, но совсем не по-женски, кожа фарфорово-белая. В сочетании с темными волосами это дает изумительный эффект. С такой внешностью парень мог бы сделать карьеру модели. Если бы не был мутантом-убийцей… Суперменом, приходит в голову его собственное определение.
Наоэ, видимо, устав быть объектом созерцания, подходит ближе и легко толкает Айю на кровать, а сам опускается на колени между его ног и берет член в рот. Вот так просто, без всяких прелюдий. Он сосет с большим знанием дела – Айя с трудом удерживается от того, чтобы не вцепиться ему в волосы и не начать трахать в рот. Одна рука телекинетика лежит у Фудзимии на животе, другая двигается по стволу члена. То усиливая, то ослабляя давление губами на член, Наоэ периодически отвлекается, чтобы поласкать языком яички. И откуда у мальчишки такие навыки – кажется, даже Кудо не делал минет лучше, а Балинез был опытной шлюхой. Интересно, Наги этому в Шварц научили? В таком-то возрасте… – Телекинетик выпускает член изо рта, захлебываясь смехом. Айя задыхается от резко прерванного минета.
- Не надо мелодрамы, Фудзимия. Может, Шварц и уроды, но педофилов в нашей команде не было.
- Ты опять…
- Читаю твои мысли? Да. И мне это совсем не нравится. Если ты сейчас вообще о чем-то думаешь, значит, я плохо делаю свое дело.
Он облизывает два пальца и засовывает их в задницу Айи. Тот выгибается, одновременно от боли и удовольствия, а Наоэ, не вынимая пальцы, снова заглатывает его член.
Пальцы двигаются внутри, то и дело задевая простату, язык и губы скользят в такт. Айя чувствует, что близок к разрядке. Телекинетик тут же резко выдергивает пальцы и отстраняется.
- Ты как любишь, Фудзимия – сверху или снизу?
- Без разницы. – Отрывисто бросает Айя. Ему и в самом деле все равно, лишь бы кончить.
- Хорошо. Тогда я – сверху.
Невидимая сила приподнимает Айю и осторожно укладывает на кровать – так гораздо удобнее, чем когда его ноги свисали на пол.
Наоэ забирается сверху.
- Черт! – И почему об этом вспоминаешь всегда так поздно?
- Можно обойтись без презервативов и смазки. Безопасный секс – всего лишь выдумка рекламщиков.
Наоэ седлает его бедра, сплевывает себе на пальцы и смазывает собственный анус.
И, прежде чем Айя успевает что-нибудь понять, одним резким движением насаживается на его член. Глаза Наоэ закрыты, губа закушена. Он начинает двигаться – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, слегка вскрикивая. Айя чувствует легкие прикосновения к соскам, как будто по ним проводят пером - но телекинетик не трогает его руками. Сила легко ласкает грудь и живот Фудзимии, а член пульсирует во влажной и горячей глубине – это сочетание лишает Айю остатка мозгов. Он хватает Наоэ за бедра и начинает резко толкаться навстречу - тот вскрикивает еще сильнее. Несколько сильных толчков и Айя кончает, выплескиваясь в Наоэ. Парень, не дожидаясь, пока он придет в себя, сам доводит себя до оргазма и со стоном кончает ему на живот. Сползает с Айи, перекидывая через него ногу. Ложится рядом.
- Забавно, я получил то, о чем всегда мечтал Мамору.
- О чем ты? – спрашивает Айя, глядя в потолок.
- О том, чем мы сейчас занимались.
Фудзимия приподнимается на локте, заглядывая Наоэ в глаза.
- Ты хочешь сказать…
- Именно.
Айе подобное и в голову не приходило. Оми никогда не проявлял к нему интерес больше, чем к остальным Вайсс. Вот только почему-то сразу вспомнились и странные взгляды, которые Цукиено бросал на Йоджи – об айиных с Кудо отношениях Кен и Оми знали - и то, как однажды Айя случайно увидел, как они ругались, точнее, ругался Оми, а Йоджи ржал как конь. Наверное, Кудо узнал про Оми и прикалывался над ним. С него, придурка, станется.
Странно, но Айя ни на миг не усомнился в словах Наоэ. Теперь все вставало на свои места – именно Мамору настоял на том, что бы, как он выразился, «оставить Йоджи в покое» после Мэйфу. Его доводы были настолько убедительны, что они с Кеном прониклись. «Спасение для Йоджи», сказал Мамору. Спасение… Волшебное слово для Вайсс, и они, как дураки, повелись. Но зачем он настаивал на ЕГО отъезде из Японии? С глаз долой? Да, так, наверное…
- Ты абсолютно прав, Фудзимия.
- Ты-то откуда знаешь?
- Знаю.
- Читал мысли Мамору?
Наоэ не отвечает.
До Айи начинает понемногу доходить.
- Ты спал с Мамору?
- Не ТАК, Фудзимия. Я спал с ОМИ. В постели Мамору Такатори нравилось быть маленьким мальчиком. – Наоэ усмехается. – Он вспоминал счастливые вайссовские времена и представлял, что это ТЫ трахаешь его. Знаешь, Мамору считал, что мы с тобой чем-то похожи. Поэтому… - он молчит некоторое время, потом продолжает, - решил убрать с глаз своих не только вас с Кудо. Он хотел начать новую жизнь, в которой бы не было ни одного напоминания о ТЕБЕ…
- Заткнись. – Перебивает его Айя. У него все это еще в голове не уложилось. Он одного понять не может – почему Оми ему даже намеком не дал понять. Они хотя бы поговорили и все выяснили…
- Ты себе льстишь, Фудзимия. Ты хоть раз пытался поговорить с кем-нибудь и расставить все точки над «и»? Мамору понял, что между вами никогда ничего не будет после того, как ты отреагировал на то, что он Такатори. Он слишком хорошо тебя знал, чтобы тешиться иллюзиями.
А ведь он прав – в тот самый день, когда выяснилось, кто такой на самом деле Оми Цукиено, Бомбеец пытался с ним поговорить, но Айя его прогнал. А после едва терпел его присутствие. Все улеглось только после того, как Айя очнулась, но осадок остался. А потом Оми стал Мамору.
- Стоило тащиться в этот захолустный бар, чтобы увидеть твое лицо сейчас. – Смеется Наоэ.
Айя хватает его за руки, собираясь вышвырнуть из постели, но парень вцепляется в него изо всей силы и заваливает на себя, одной рукой обхватывая член. Начинает двигать рукой по стволу. Айя так и лежит на нем, чувствуя, что снова возбудился.
- Трахни меня, Фудзимия. – Не просит, а требует телекинетик и широко раздвигает ноги.
- Ты урод. – Зло бросает Айя.
Наоэ в ответ смеется.
Айя приподнимается над ним.
- Перевернись. – Он не хочет видеть его лицо.
Наоэ переворачивается на живот, продолжая смеяться.
Айя входит в него, не чувствуя сопротивления – внутри еще влажно. Начинает двигаться резко и быстро, телекинетик вскрикивает от каждого толчка. Кровать бьется о стенку. Наоэ подвывает, уткнувшись лицом в постель и сжимая руками простыню. Айя чувствует приближение оргазма, но кончить не может. Наверное, этот ублюдок что-то с ним сделал. Телекинетик хрипло смеется. Айя продолжает толкаться в податливое тело, засаживая так глубоко, как только возможно. Кровать начинает вибрировать. Айе становится страшно. И в этот момент Наоэ с протяжным стоном кончает – Айя чувствует как сжимается вокруг его члена кольцо тугих мышц. Лампочка в ночнике разлетается на сотню мелких осколков – один царапает Айе плечо. Тонкая струйка крови стекает по руке. Наоэ мелко дрожит под ним. Айя так и не кончил. Внезапно он чувствует, как что-то входит в него сзади – мальчишка, похоже, не хочет остаться в долгу. Сила заполняет его, двигаясь подобно тому, как он сам только что двигался внутри Наоэ. И как только она касается его простаты, Айя кончает. Он выходит из Наоэ и падает на спину. Телекинетик тоже переворачивается.
- Понравилось? – В его голосе слышна насмешка.
- Мудак. – Отрывисто бросает Айя.
- Я напугал тебя?
Айя молчит.
- Такое иногда бывает. Это значит, что секс очень хорош – настолько, что мозги отказали напрочь.
Айя снова поворачивается к нему лицом.
- Ты так и не рассказал, что бывает, если телекинетик перестанет контролировать силу.
Наоэ молчит некоторое время. Потом отвечает:
- Я помню, что мать как-то сказала мне, что в тот день, когда я родился, в местности, где мы жили, случилось землетрясение. Тряхнуло всего один раз, но очень сильно. Родители сочли это дурным знаком – и оказались правы. Наверное, когда я умру, тоже случится что-то подобное.
- Где твоя семья сейчас?
- Надеюсь, что не в аду – не хотелось бы снова с ними встретиться.
- Тяжелое детство?
- Можно и так сказать. Но я мало что помню из тех времен - до Шварц.
- Тоже амнезия? У вас с Оми много общего.
- Больше, чем ты можешь себе представить.
Наоэ переворачивается на живот, подтягивает к себе подушку и зарывается в нее лицом.
Айя думает о том, что глупо вот так засыпать рядом с настолько опасным человеком – он надеялся, что тот уберется сразу после секса. Но выгонять его нет ни сил, ни желания. Айя поворачивается набок – спиной к телекинетику, и натягивает на себя одеяло.
***
Его будит какой-то звук. Айя выныривает из сна и понимает, что звонит мобильник. Он кидает взгляд на другую половину кровати – она пуста.
Он поднимается – назойливый звук доносится из кармана куртки, валяющейся на кресле. Порывшись в карманах, он, наконец, достает телефон – на дисплее высвечивается номер сестры.
- Алло. – Отвечает он.
- Ран… Ран… - Айя плачет.
Его сердце стремительно обрывается и падает куда-то вниз.
- Айя, что случилось? – Он старается говорить спокойно.
- Ты, что, еще не знаешь? – Она всхлипывает. – Я сама только что увидела…
- Айя, Айя, да скажи же, что произошло?
- Новости, Ран – с самого утра показывают…
Он кидает взгляд на электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке – 11:30. Но так ведь он и заснул уже под утро. ОНИ заснули…
- Айя… - он снова пытается добиться от сестры связного ответа.
- Включи телевизор, Ран – любой новостной канал. Мамору… - Она снова всхлипывает.
Айя отключается и оглядывает комнату в поисках пульта от телевизора - телевизор в отличие от мини-бара есть даже в его номере. Пульт обнаруживается на подоконнике.
Ему везет – он попадает сразу на новостной канал.
- … было обнаружено тело Мамору Такатори – главы корпорации «Такатори Индастриз». По словам его личного секретаря, которая и нашла тело, она заподозрила неладное, когда шеф не появился на работе – он был очень пунктуальным и никогда не задерживался без предупреждения. Не сумев до него дозвониться, женщина поехала прямо к нему домой. И, когда на звонок никто не открыл, потребовала от службы безопасности здания взломать дверь. Мамору Такатори обнаружили мертвым в собственной спальне.
До Айи не сразу доходит все услышанное. Он вслушивается в слова корреспондентки и, глядя на экран, понимает, что съемка ведется у здания, на крыше которого расположен пентхаус Мамору. Он замечает Рекс на заднем плане – она дает интервью какому-то журналисту.
- По предварительным данным господина Такатори убили – смерть наступила около полуночи в результате удушения. Секретарь господина Такатори подозревает в убийстве шефа его телохранителя – Наги Наоэ, которого со вчерашнего дня никто не видел.
На экране возникает фотография телекинетика. Корреспондентка продолжает:
- Если вы видели этого человека сегодня позже полуночи, позвоните, пожалуйста, по одному из этих телефонов.
На черном экране высвечиваются несколько номеров.
- Пресса снова заговорила о «проклятии Такатори». - Говорит журналистка. – Четыре года назад при не до конца выясненных обстоятельствах погибли четверо членов этого клана – отец, дядя и двое старших братьев господина Мамору. Похоже, что эту семью преследует злой рок. Единственный оставшийся в живых член семьи – Сайдзе Такатори, дед погибшего, от комментариев отказался. Пока это все, что можно сказать о происшествии. Оставайтесь на нашем канале - мы будем держать вас в курсе расследования.
Сюжет заканчивается, и диктор в студии, поблагодарив корреспондентку, говорит:
- А теперь к другим новостям. Природа вновь удивила ученых – сегодня около девяти часов утра на Йокогаму обрушилось невиданное по силе цунами. Одна-единственная разрушительной силы волна. Точный размер ущерба, нанесенного ею, и количество жертв сейчас выясняются. Ведущие специалисты Токийского Центра Климатических исследований признали, что это привело их в тупик. Неясна причина, вызвавшая цунами. В этом районе не было зарегистрировано признаков какой-либо сейсмической активности. Также ученые заявили, что поражены тем фактом, что за первой волной не последовали другие – это не свойственно такому явлению, как цунами. Еще одна загадка, которую предстоит разгадать…
Айя выключает телевизор. Оглядывается в поисках сигарет, но вспоминает, что ночью в баре они с Наоэ выкурили последние. Его взгляд падает на небольшой листок бумаги, лежащий на тумбочке. Записка. Он быстро пробегает глазами написанное. Всего несколько слов. Айя словно слышит насмешливый голос:
«Твои сигареты, Фудзимия. Подумай о них».
Скомканная пачка «Mild Seven» - та, что осталась на барной стойке, лежит рядом с запиской.
Конец.
-
-
04.01.2009 в 21:17-
-
05.01.2009 в 17:43Пасиб
-
-
05.01.2009 в 20:40-
-
05.01.2009 в 20:42-
-
05.01.2009 в 21:48-
-
05.01.2009 в 23:26Спасибо вам, что читаете
~Maza-kun
Несколько Мамору/Наги в процессе, надеюсь, что скоро что-нить из этого закончу
-
-
05.01.2009 в 23:54Спс)
-
-
20.01.2009 в 20:18-
-
18.12.2009 в 20:12тронуло...
Мне хватает проблем и в собственной голове, чтобы еще лазить и по чужим.
тоже прекрасно сказано
в целом мне понравилось! автор молодец!